AU Pair в Германии

Несмотря на то, что я ездила в Германию по программе au-pair 3 года назад, в любом случае хочу поделиться своими впечатлениями о работе гувернантки в этой стране.

Итак, начну с того, что семью мне подобрали относительно быстро - в течение 3 месяцев. В бумагах, которые пришли с информацией о семье, я узнала, что буду работать с девочкой 3 лет, и очень обрадовалась этому обстоятельству, поскольку была наслышана о том, что работа с детьми количеством более 1 штуки - ад.

Сами Gasteltern держали кафе недалеко от дома. По договору они оплачивали мне страховку, дорогу на курсы немецкого языка, за питание и проживание я не платила, а работать с ребенком должна была 5 часов в день. Мне также предоставлялся 1 выходной день в неделю + отдельная комната 40 кв. м с собственным санузлом. А самое главное было то, что сам городок, где я должна была жить год, находился в получасе езды на электричке от столицы земли Северный Рейн-Вестфалия - Дюссельдорфа. Так вот. За весь этот рай (как мне казалось на тот момент) мне еще платили зарплату (правда, немного - 205 евро).

Короче говоря, меня все устраивало. Их, судя по всему, тоже, так как во время телефонного разговора они выдвинули свои требования, которым я отвечала. Основным условием было то, чтобы я не курила, поскольку семья некурящая.

Документы были оформлены, договор подписан, виза получена, и я отправилась навстречу новым впечатлениям. Они, кстати говоря, начались уже с вокзала, когда меня встречал мужчина лет 40 с маленькой девочкой, которую я сначала приняла за мальчика. Оба одеты в какие-то затертые джинсы, какие-то немытые, нечесаные. И это мое первое впечатление о немцах! Кто бы мог подумать! О них бытует мнение, что они чистоплюи, педанты и т.д. и т.п. Поэтому я была просто уверена, что мои "родители" попросили кого-то забрать меня с вокзала: шофера или еще кого-нибудь. И хотя этот мужчина представился при встрече именем моего гостевого папы, я отказывалась верить в то, что это он и есть на самом деле.

Когда мы подошли к машине, я поразилась, насколько грязной она была изнутри: повсюду крошки, детские игрушки, бумажки. При попытке усадить меня не переднее сиденье малышка разоралась, что явно не говорило в пользу ее воспитания. Но я так устала за 3 дня пути автобусом, что мечтала о теплой еде и душе. Вместо этого мы поехали в торговый центр бытовой техники, дабы купить мне обещанный музыкальный центр. Меня так и подмывало спросить, почему этого нельзя было сделать раньше, но из вежливости я просто сказала, что пока это необязательно, я могу обойтись без него как минимум несколько ближайших дней. На это мой "папа" ответил, что раз они пообещали, должны сдержать слово. Плюс ко всему в Дюссельдорфе они бывают не каждый день, и им надо было закупить товар для кафе (позже я узнала, что это происходит в определенном гигантском магазине для предпринимателей) и отдать (забрать) фотографии на проявку (с проявки).

Короче говоря, потаскавшись с ними везде, мы, наконец, приехали в их кафе. Прошли мы через кухню, которая шокировала меня своим беспорядком (позже, я, конечно, привыкла к этому, поскольку хаос царил у них даже в квартире). Меня накормили, напоили, познакомили с матерью семейства. Ее я поначалу не понимала, поскольку она из Баварии, голос у нее грубоватый, и говорит она еще с акцентом на свой диалект.

Потом "папа" отвел меня в мою комнату. Жаловаться мне на нее, конечно, не приходится. 40 кв. м, огромная ванная комната с угловой ванной и душевой кабиной. Единственное, я долго привыкала к наклонному потолку. У меня была Dachzimmer.

На следующее утро я с трудом нашла квартиру моих временных родителей. Мы жили в одном доме. Это был их дом, квартиры в котором они сдавали. Так, например, на первом этаже работала гладильная, был массажный кабинет, с обратной стороны дома, где располагалась стоянка, находился кабинет ветеринара.

Итак, поздоровавшись, я прошла в их квартиру и ахнула от беспорядка. Несмотря на современный ремонт, выложенный ламинатом пол, винтовую лестницу, ведущую на второй этаж, я не почувствовала здесь уюта. Я была голодная, но оказалось, они собирались в кафе (Ханнелоре - это мать и Ванесса - девочка), где они практически жили, соответственно, и питались. Я, одетая во что первое попало под руку из еще не распакованной до конца дорожной сумки, побежала за ними в кафе, которое расположено на соседней улице. Там я позавтракала и пошла гулять с Ванессой. Это был кошмар! Она капризничала, убегала. Занять ее чем-то интересным было практически невозможно, пока мы не начали собирать с земли каштаны (их там великое множество, поскольку городок располагается около леса, а на каждой улице растут дикие каштаны и другие деревья и кустарники).

Постепенно, день за днем меня начинали вводить в курс того, что входит в мои обязанности. Оказывается, поскольку я теперь являлась своеобразным членом семьи, я должна была делать то, чем занимаются они, то есть работать в кафе. Я ничего не имела против, поскольку общение на немецком мне доставляло удовольствие. За этим, собственно, я сюда и приехала. Однако, когда я стала чаще стоять за Spuelmaschine, это стало меня радовать меньше. Но я не жаловалась, так как с Ванессой работать было еще труднее, хотя я это делала. В нагрузку ко всему ее мама выразила желание, которое звучало, скорее, как требование, о том, что я должна учить ее дочь русскому языку. "Разговаривай с ней на русском, пускай привыкает. Английскому я сама ее научу (она долгое время жила в Америке. - Прим. авт.), а вот русскому ты давай сама". Причем в контракте об этом не было ни слова! И специальной оплаты за это не производилось. Она только обмолвилась, что если Ванесса через год (т.е. по окончании моего контракта) заговорит хоть немного по-русски, она заплатит какую-то сумму (сейчас я ее уже забыла).

Это оказалось сложнее, чем я думала. Но они ссылались на то, что передо мной в этой семье работали 3 русских au-pair (последняя из которых, кстати, сбежала), которые учили Ванессу русскому. Все, что она могла сказать, было "кошка". Бигеры (фамилия этой семьи) были на сто процентов уверены, что ребенок усвоит иностранный язык чуть ли не с лету. Как бы не так! Когда я разговаривала с ней на русском, она ничего не понимала, начинала орать как резаная, оскорблять меня последними словами и убегала. В итоге она научилась нескольким словам и выражениям, когда она была в хорошем расположении духа. Но больше ничего.

Матери семейства это не понравилось. Она начала нагружать меня работой всякого рода. Сначала это была работа в кафе. Уже не считалось, что я обслуживаю посетителей: принимаю заказы, подаю на стол, обслуживаю у кассы, продаю пироги и мороженое. "Мы же - одна семья", - оправдывались они, ничего не платя мне за доп. работу. Я радовалась и малому, так как посетители кафе были довольно интересные люди, с которыми мы разговаривали. Было очень приятно, например, побеседовать с владелицей завода по производству фанты в этой земле или с пожилой, но современной учительницей. Это очень милые люди.

Потом меня заставляли мыть машину, пылесосить салон. А если я делала это, по их мнению, недостаточно тщательно, заставляли делать еще раз. А это было непросто, поскольку в салоне они возили старый хлеб, засохшие булочки, куда-то все это сдавали. Короче, я понимала, что влипла.

Постепенно отношения ухудшались. Плата за мои курсы немецкого осуществлялась таким образом: я отчитывалась по проездным билетам, на которых стояла дата и время проезда, а также стоимость. То есть деньги мне давали по мере того, как я съездила в город на вечернее занятие.

Ванессу отдали в детский садик, поэтому работала я только в кафе. В мои обязанности входила глажка, преимущественно рубашек, т.к. они носили только их, как униформу (однажды за день я выгладила около сотни рубашек, так как они их постепенно складируют, а уж потом предоставляют работать мне). Также я гладила в оборудованном специально для стирки и глажки подвале кафе скатерти на столы. И всего этого были кучи.

Я мыла окна (как в их квартире, так и в кафе), полы в кафе в конце рабочего дня (как на самой кухне, так и в кафе). Но самым главным унижением для меня было то, что я должна была мыть лестницу в доме, где жили обитатели съемных квартир. Лестница была мраморная, на ней были видны чуть ли не все пылинки. И если я мыла ее плохо… Упаси боже! Я перемывала ее столько раз!

Летом мы поливали цветы вокруг дома. А осенью, когда начали осыпаться иголки, кажется, с лиственниц я подметала стоянку позади дома. А поскольку там не простой асфальт, а выложенная брусчаткой поверхность, делать это оказалось не так-то просто. А выметать, как вы догадываетесь, надо было до последней иголочки.

Подсчитав, сколько я работаю, у меня никак не выходило 5 часов. В два раза больше. "А где же мои сверхурочные?" - хотела я спросить. И спросила однажды, чем вызвала гнев своей "мама". Она ответила, что я не работаю с ребенком (девочка весь день находилась в детском саду, приезжала на обед, потом снова уезжала, а окончательно ее забирали в 5 часов, когда рабочий день у меня заканчивался). При первом моем бунте мы установили мне рабочее время. Поминутно. "Ведь когда работает посудомоечная машина (2 минуты), ты не работаешь, ты стоишь или сидишь, а это не работа", - возмущалась мымра (ласковое прозвище, которое я дала Ханнелоре Бигер. Так ее называла и в письмах родным и друзьям. Все знали, о ком я так отзываюсь.) Поэтому она считала нужным находить мне другую работу. Короче, дошло до того, что я стала чуть ли не каждый день названивать агенту в Германии, жаловаться. Она обещала все уладить, связаться с семьей, поговорить с ними. Но ничего не получилось. Они настаивали на своем: я ни черта не работаю.

Страсти накалялись не по дням, а по часам. Я настаивала на том, что должна меньше работать, так как из России мне присылали задания (я не брала академический отпуск, а оформила индивидуальный план обучения, согласно которому я должна была присылать выполненные задания и явиться на сессию). То есть мне нужно было время, чтобы их выполнять. Что я, собственно, и делала - с 12 до 2 часов ночи. Иногда я делала уроки в обеденный перерыв, который определила мне мымра. Я ужасно уставала, у меня началось обострение гастрита, я жаловалась на боли неоднократно. "Мама" не обращала на меня никакого внимания, хотя, по условию контракта, они должны были обеспечить мне медицинское обслуживание. Как бы не так! Только когда я действительно крючилась от боли, она разрешала мне на пару часиков пойти отлежаться домой, а потом обратно в кафе.

Последней каплей всей этой истории стал наш разговор, в ходе которого выяснилось, что на Рождественские каникулы мне нужно ехать в Россию, сдавать сессию. Мымра вопила: "Почему ты раньше ничего об этом не говорила?!" (С самого начала я объяснила ей обстановку, она была в курсе.) Просто-напросто как раз в это время в Германии начинается дурдом в плане торговли. В кафе постоянно много посетителей, весь день приходится быть на ногах (как в обычные воскресные дни). Рабочей силы не хватает, поэтому они так во мне нуждались. Для них это было на самом деле очень удобно: я работаю - они не платят (я о работе в качестве официантки, которая оплачивается там почасово - от 5,6 до 10 евро + чаевые. Так, официантка в кафе зарабатывала за выходные столько же, сколько я за месяц.).

Короче говоря, мои "родичи" поставили мне условие: либо я вообще никуда не еду, либо уезжаю прямо сегодня. До задуманного мной отъезда оставалось 2 недели. Терять мне было нечего, разве ж только остатки своих нервов, я согласилась. Думаю, они ожидали от меня другого решения. Не задумываясь, я побежала собирать свои вещи, что сделала за рекордное для меня время - 2 часа. В поезд села в последний момент. Меня порадовала то, что провожать меня поехала и Ванесса. По прошествии почти полугода она все-таки привязалась ко мне, а я к ней, хотя не переставала считать ее слишком избалованной. Но иногда она бывала милая. Когда двери вагона за мной закрылись, я обернулась и увидела, что Ванесса плачет. Schatzi!

Вот вся моя история о работе гувернанткой в Германии. Не всегда складывается все так печально, как у меня. Случаются и счастливые истории. Так, например, при посещении курсов немецкого языка я познакомилась с девочкой из Нижнего Новгорода. У нее семья держала магазин одежды. Таким образом, она практически не тратилась на шмотки. Они одевали ее без проблем. Работала она с двумя близняшками 8 лет, мальчиком и девочкой. Отношения в семье были прекрасными. Она где только не моталась, исколесила всю западную и северную Германию. Платили ей тоже больше.

Другой девочке, из Польши, повезло даже меньше, чем мне. У нее в семье было трое детей: также близняшки детсадовского возраста + полугодовалая малышка, с которой она ходила за покупками, отдавала старших детей в сад, в обед забирала их оттуда, потом вела обратно, и, наконец, вечером забирала их окончательно. Все это сочеталось с приготовлением обеда, уборкой, глажкой. Плюс ко всему выходной у нее был в воскресенье, когда все магазины были закрыты. Фактически девочка никуда не могла пойти, да и не знала, куда. Она очень хотела поехать в Дюссельдорф, я бы с удовольствием ей его показала, так как сама там порядочно ориентировалась, но у нас не совпадали выходные (он у меня был по понедельникам, так как кафе в этот день не работало, и я была предоставлена сама себе: без еды, воды). Так что она тоже хотела прервать контракт за невыполнение обязанностей со стороны немцев. Вкалывала она по 12 часов в день. Как вы уже догадываетесь, сверхурочные ей также никто не оплачивал.

Девочка из Швеции попала в аналогичную ситуацию. Обещали одно, делают совсем другое. Да таких примеров масса.

Есть, однако, люди, условия работы и проживания которых близки к идеальным, но они все равно продолжают ругать своих немецких работодателей. Взять, к примеру, мою знакомую. У нее была замечательная семья, двое детей, с которыми, по ее словам, она ни черта не работала. Но, тем не менее, ей платили деньги. Она бывала и на дискотеках, и путешествовала в близлежащие города и страны. Когда семья ездила в отпуск в Италию, они брали ее с собой. По контракту так всегда. Если семья уезжает куда-либо, au-pair едет вместе с ними. (Однажды мымра с Ванессой уехали на неделю в Баварию, к бабушке. Я так надеялась, что они возьмут меня с собой. Как бы не так! Вместо этого Бигер сообщил мне на следующее утро, что на время их отлучки я полностью свободна. Я думала, это по доброте душевной. А в их понимании это была одна неделя из моего четырехнедельного отпуска, который я оставляла на зимние каникулы, на сессию. В итоге, когда до меня дошли все эти расчеты, я отработала те 4 дня, что болталась без дела.)

С другой стороны, я многое увидела в этой стране, что никогда бы не смогла узнать в России. Так что даже работа в кондитерской была интересной. Тем более приходилось работать с помощником Бигера, герром Лимбергом, геем по убеждению и просто отличным человеком по натуре. Несмотря на то, что иногда в отсутствие мымры надо было приходить в кафе в 5 часов утра, чтобы помочь разложить булочки на прилавок, предварительно вынув их из печи, мне это в принципе нравилось, поскольку атмосфера царила утром замечательная. Мы много шутили, вернее, мужчины подшучивали надо мной, смеялись. Так что мне стало казаться, что Бигер без Ханнелоре - совсем другой человек. Он на самом деле более открытый, чем она. Они объясняют это тем, что потеряли второго ребенка в грудном возрасте. После этого они стали часто посещать церковь, а Ханнелоре, вместе с тем, остервенела.

В Германии я приобрела хороших друзей. Так, официантка из кафе, турчанка Севаль, познакомила меня со всеми магазинами не только Дюссельдорфа, но и близлежащих городов. С ней мы побывали в Кельне, часто гуляли, ее семья была всегда рада видеть меня у себя в гостях. Кроме того, еще в России я выяснила, что у нас есть знакомые в том городе, куда я еду работать. Так что практически каждый понедельник я проводила у них.

Не могу однозначно сказать, плохо было мне там или хорошо. Надо везде находить плюсы. Было трудно. Просто в незнакомой среде начинаешь узнавать людей, в новом обществе приспосабливаться к его законам, учишься жить по его принципам. Так должно было быть и в семье, в которой я жила.

Ехать по этой программе определенно стоит, поскольку не всем и не всегда может выпасть в жизни шанс побывать, и не просто побывать, но и пожить какое-то время в чужой стране. Это здорово. Ведь это богатейший вклад в копилку ваших языковых знаний и умений. А любой опыт, пусть и отрицательный, тоже опыт.